Алексей Шлямин: «Я найду тебе роль, Серёга». Заслуженный артист РФ собирает театральную труппу
Автор — Друг.
(фото Сергея Русанова)
...Прямой эфир Анатолия Омельчука с лидером тюменских
"справедливороссов" Владимиром Пискайкиным по итогам весенней сессии
облдумы подходил к концу. В кабинете заместителя директора ГТРК
"Регион-Тюмень" Юлия Шакурская уже добивала беседу с бывшим
комсомольским другом ранней юности из 41-ой школы, когда дверь
распахнулась, и на пороге возникла фигура известного артиста.
- Суразаков, пьёшь?! — гаркнул бестактно Шлямин во всеуслышание, глядя
на мою рюмку, любезно наполненную перед эфиром приличным коньяком самим
А.К.О.
- Пью, как видишь, — ничуть не смутившись, бросил в ответ лицедею журналист.
- Пойдём со мной, у меня — есть, — неожиданно предложил "адъютант" из сериала "Жуков". — Будем пить вместе!
- О, и правда, Серёжа, — вставила Юля, — иди уже с Лёшей, а то у меня ещё дел за гланды...
Сказать просто, что я люблю Шлямина — это не сказать ничего. Шлямин —
это моя несбывшаяся мечта. Поэтому я с удовольствием последовал за ним в
близлежащее кафе, где, как оказалось, его знают и любят не меньше
моего.
Предыстория же моей любви к этому одарённому типу такая.
В далёком 1988 году новобранцев Свердловского СВУ, всех без исключения, обязали выбрать по душе спортивную секцию, факультатив и кружок. Я записался сразу в три места: на бокс, на литературу и в СТЭМ — Суворовский театр эстрадных миниатюр. Такой вот, казалось бы, не сочетающийся «коктейль» начал взбиваться в моём «блендере» с первого курса кадетки. Успехи, к удивлению, в этих видах «произвольной программы» оказались столь значительными, что к выпуску физрук, капитан Смирнов — он же тренер по боксу — предложил поступать в Ленинградский военный институт физической культуры; утончённая и духовно-обнажённая Любовь Литер-Артуровна настаивала на факультете военной журналистики Львовской военно-политической бурсы; ну а художественный руководитель СТЭМа, старший лейтенант Дронь, так и вовсе сказал: «Серёжа, какая армия?! Тебе в театральное училище надо. У тебя — талант».
Старший лейтенант Дронь умел убеждать. Он был не просто нашим худруком из политотдела, знакомым с системой Станиславского, а ещё и гипнотизёром, и телепатом, и экстрасенсом, и целителем. Кроме шуток, одним движением руки он успокаивал головную боль или снимал дискомфорт в желудке суворовца, вызванный комбижирами затейливой суворовской кухни.
Короче, Патрон алой Мельпомены тайком сунул мне адрес театрального училища имени Щукина в Москве, и, загипнотизированный, я написал туда письмо. Каково же было разочарование, когда из условий приёма выяснилось, что вступительные экзамены там начинаются раньше, чем у нас заканчиваются выпускные...
В итоге, суворовец Суразаков выбрал стезю военного журналиста. Однако, генералом от "Красной Звезды" он не стал, чемпионом мира по боксу — тоже, а из всех его "театральных постановок" Тюмень запомнила только "Аукцион тайных желаний" в ночном клубе "Арлекин".
"C'est la vie", — как говорят французы, наша жизнь наполнена несовершенствами...
Были, конечно, в моей жизни яркие художественные импровизации, такие,
например, как общественно-политическая организация "Путинцы", но и она,
оказавшись анекдотом-трагифарсом, к сожалению, не сыскала ни всеобщих
народных оваций, ни театральных наград, ни государственных премий.
А вот полюбить талант Шлямина — искренно и страстно — мне не мог помешать никто, даже собственные несовершенства. Всё, за что бы он ни брался, вызывало во мне щенячий восторг. Будь то роль Бабы Яги в "Ангажементе", или творческая "халтура" на праздничном журналистском корпоративе под эпическим названием "Бал прессы", или убедительная игра в "доктора Фельдмана" в "Правде о щелпах" Алексея Мурадова, отмеченная, к слову, общей с Леонидом Окуневым премией на "Кинотавре" в середине "нулевых".
- Лёха, какая кошка между вами пробежала? — спрашиваю Шлямина на
пятой-шестой (да кто их там считал?) рюмке «французского» пойла
голышмановского розлива. — Почему ушёл из "Ангажемента"? Отчего разорвал
с Окуневым? Что случилось?
- О-о-о, — многозначительно тянет актёр, — это трагическая история.
Понимаешь, старик, накануне получения "заслуженного" у меня хватило
наглости пойти в наше правительство и попросить для себя и своей семьи
трёхкомнатную квартиру. Мне пообещали дать. И таки выделили хату — на
"Ангажемент". А Лёня, то есть Леонид Григорьевич, отдал её другой семье.
- Почему?
- Не знаю. Это, старик, ты у Окунева спроси...
Найти мобильный номер Леонида Окунева оказалось несложно.
- Леонид Григорьевич, — спрашиваю по телефону на другой день директора
молодёжного театра, — из-за чего вы со Шляминым поссорились?
- А мы поссорились? — с лукавинкой в голосе переспрашивает «Паниковский».
- А разве нет? Обидели люто: отдали его квартиру другим людям…
- Правительство выделило квартиру муниципальному театру, — посерьёзнел
Окунев, — и нигде не было написано, что она предназначается Шлямину.
Лёша обиделся? — это его проблемы. Ушел из театра? — я никого не держу
насильно. Впрочем, с чего вы взяли, что мы поссорились? Мы виделись с
ним в мае на «Мосфильме», поздоровались, руки пожали друг другу…
Что ни делается, всё — к лучшему. Говорят, что в обновлённом ДК «Нефтяник», когда он распахнёт свои двери публике, будет много нового, в том числе — театр эстрадных миниатюр. Также говорят, что художественным руководителем в нём будет Алексей Шлямин. Заслуженный артист осторожничает: не подтверждает и не опровергает эти слухи. Он обнадёживает: «Если театр откроют, я найду тебе роль, Серёга»…